Рассказать о Викторе Цое... Для любого биографа - задача сложная. Искать в его жизненном пути какие-то особые, необычные, знаменательные события, объясняющие чудесную метаморфозу - превращение обычного питерского пацана в Поэта, - напрасный труд. Популярность - после нескольких лет мытарств - свалилась на него, как летний ливень, заполнив его жизнь громом аплодисментов и молниями юпитеров. Этот ливень, этот непрерывный концерт длился вплоть до нелепой трагической развязки... Кто он? Откуда пришел? Зачем? И что хотел сказать нам своими песнями? На эти вопросы еще долго будут искать ответы. Мы же попытаемся сказать о Цое только то, что требуется сообщить, представляя на суд читателям тексты его песен... 

Виктор родился 21 июня 1962 года в Ленинграде, в семье преподавателя физкультуры Валентины Васильевны Цой и инженера Роберта Максимовича Цоя. Он был единственным ребенком в семье. Любые родители склонны видеть своих детей в замечательном свете. И мама Виктора не была исключением. "Я не раз читала, что смешение далеких кровей часто рождает талантливых людей, - говорила она в интервью журналу "Студенческий меридиан". - Сын у нас - метис: я - русская, коренная ленинградка, муж - кореец, родом из Казахстана. У Вити с детства проявлялись различные художественные на клонности. Он хорошо рисовал, лепил..." Мама делала все, чтобы развить способности сына. Читала ему книги из серии ЖЗЛ, поощряла любую тягу к творчеству. В младших классах Виктор ходил в изостудию, потом - через день - в художественную школу. Музыка, как и рисование, была одним из его постоянных увлечений. Первую гитару родители подарили ему в пятом классе. А в восьмом вместе с Максимом Пашковым он уже организовал группу с экзотическим названием "Палата №6".

После восьмилетки Виктор решил продолжить художественное образование и поступил в Серовское училище на оформительское отделение. Шрифты и плакаты были ему в тягость. Гораздо большее удовлетворение приносило увлечение музыкой. Он продолжал играть вместе с Максимом Пашковым, но уже на сцене художественного училища. "В Серовке мы смогли играть так, как нам хотелось, - вспоминает Пашков, - там были электрические инструменты. Играли на их вечерах, на танцах. В Серовке нашли и барабанщика - Толика Смирнова, он по тем временам считался одним из лучших. Вообще мы для нашего возраста играли очень неплохо, поскольку все время занимались только этим. На вечерах исполняли какие-то классические вещи из DЕЕР РURРLЕ, ВLАK SAВВАТ, свою музыку. Что-то сочинял я, что-то - вдвоем с Витей...". Но тогда о Цое, кроме его близких друзей, никто не знал. В официальных кругах рок считался полузапретным, и когда Виктора и его товарищей отчисляли из училища "за неуспеваемость", увлечение роком было "отягчающим обстоятельством".

"Я его не очень-то ругала, - рассказывает мама Виктора. - "Не хочешь учиться, - говорю, - не надо. Делай, что умеешь". Витя пошел на завод и в вечернюю школу. Но на заводе пришлось делать какие-то мелкие детали, замки, что ли, а такой монотонный труд отупляет. К тому же, помнила по себе, как хотелось, когда росла, читать, рисовать, но из-за работы была лишена всего этого. Вите тогда исполнилось шестнадцать. Поэтому я и решила - ничего страшного, если он бросит завод и будет только читать, учиться, просто заниматься само развитием. Потом поняла, что это решение стало моей самой большой удачей". О воспитании написаны тысячи книг, защищены сотни диссертаций. И можно было бы пуститься в пространные объяснения по поводу того, что, мол, свобода выбора собственного пути, предоставленная Вите родителями, повлияла на то и на это... Но мы анализировать не будем. Ведь главное, что дала Виктору мать, возможность заниматься любимым делом. А заниматься рок музыкой в то время означало - искать. Русского рока как такового еще не было. Это позже зазвучат из всех окон песни "Машины времени", поднимется "аквариумная" волна, рок пробьет себе дорогу на радио и телевидение. Но тогда, в середине семидесятых, Цой и его друзья, так же, как многие другие мальчишки, сделавшие рок- музыку главным делом своей жизни, настойчиво и трудно искали свой путь. Конечно, ничто не возникает вдруг, на пустом месте. И, как всякий начинающий музыкант, Цой поначалу пел чужие песни, копировал... Так же, как и многие его сверстники, увлекался "черным", тяжелым роком. Они с Максимом Пашковым попытались даже записать магнитофонный альбом с каким-то мудреным названием - типа "Слонолуние".

В то время Виктору нравился Михаил Боярский. Он ходил на все его концерты, знал весь репертуар. Цою импонировали его прическа, его черный бод-лон, его стиль. Виктор даже говорил друзьям: "Это мой цвет, это мой стиль". Притом, что верхом молодежной моды был тогда стиль панков - цепи, булавки, стриженые головы с гребешками. "Витя всегда был очень скромен в прическах и проявлениях, - говорит Максим Пашков. - Даже не то, что скромен, он был гораздо консервативнее всей остальной компании и в наших "забавах" никогда не шел до конца. Наверно, это шло от какой- то его внутренней застенчивости. Потом из этого он выработал ту интеллигентность поведения на сцене, которая так отличала его от большинства ленинградских рокеров. В нем никогда не было разнузданности". Это очень меткое наблюдение. О скромности и застенчивости Цоя говорят все, кто его знал. В общем-то, положительные, эти качества в какой-то степени мешали ему реализоваться. По многочисленным свидетельствам его друзей и родных, Виктора нужно было тормошить, одобрять, говорить, что он может сде лать нечто интересное и значительное. Сначала его ободряла мама, потом друзья, еще позже - жена - Марианна. Андрей Панов вспоминает, как он с товарищами дружно наседал на Цоя. Такой, мол, начитанный, наслушанный. Что тебе стоит стихи написать, музыку сочинить... На одной из вечеринок Цой поддался на уговоры друзей. "Вышел в коридор, - рассказывает Андрей, - и с натуги чего-то написал, помню даже, была там фраза о металлоконструкциях... Мы посмотрели - действительно, неплохо написал. В первый раз. А потом прорвало. Очевидно, если человек с малого возраста читает, аранжирует, - должно было прорваться..." Но и тогда, когда "прорвалось", Цой очень смущался, предлагая на суд товарищей свои творения. Одной из самых знаменитых первых его песен стала "Мои друзья" ("Мои друзья всегда идут по жизни маршем..."). Чаще всего они собирались на квартире у Андрея Панова, который жил по соседству с Цоем у парка Победы. У Андрея имелась аппаратура, и это все решало. С ними был Максим Пашков. Пока он не поступил в институт, ребята собирались каждый день. Увлечение музыкой сдабривали сухим вином, которое непременно разогревали в духовке (для увеличения градуса). "Наша жизнь в то время представляла собой постоянные поиски какого-то праздника, - говорит Максим Пашков. - Это было наше общее свойство - нам всем было очень скучно.

Очень хотелось безумного перманентного праздника. Витя все время этим маялся, для него это была особая тема. Впрочем, и для меня тоже. Он ведь, вначале особенно, писал абсолютно конкретные вещи. И одна из первых его песен "Время есть, а денег нет, и в гости некуда пойти" - это боль. Куда пойти в гости и будет ли там весело? Чем заняться? Играть до одури на гитарах - вот, в общем, все, чем мы жили. Отсюда допинги, пьянство и все остальное". "Мои друзья" тоже одна из конкретных вещей. Каждый находил в ней что-то свое. Наиболее точную характеристику даст ей Алексей Рыбин, с которым Цоя свяжут первые самостоятельные шаги в мире рок музыки: "Цой был гениальным фотографом - схватывал ситуацию, а потом показывал ее нам в том свете, при котором она была сфотографирована, ничего не прибавляя и не отнимая. Так он однажды зафиксировал всех нас и себя тоже v проявил за двадцать минут - мгновенно, на одном дыхании написал, как мне кажется, лучшую свою песню - "Мои друзья". Вся наша жизнь того периода, - продолжает Рыбин, - была в этой песне здесь была и прекрасная музыка, и наше беспредельное веселье, и за ним - грусть и безысходность, которая тогда была во всем... И мы в 81-м чувствовали эту безысходность, может быть, не верили в нее, но чувствовали...

И Цой спел об этом - это была первая песня про нас, первый серьезный взгляд на нашу жизнь. Это было грустно ровно настолько, насколько это было грустно в жизни". С Алексеем Рыбиным Цой познакомился на квартире у Андрея Панова или Свина. как его называли в рокерских кругах. Сошлись на общих вкусах в музыке. И тому, и другому нравились "Битлз", "Стоунз", "Генезис", новая волна... сдружились. Но петь вместе стали не сразу. Рыбин продолжал играть е "Пилигриме", а Цой поступил в профессионально-техническое училище, где стал учиться на резчика по дереву. Конечно, увлечение музыкой и здесь шло во вред учебе. По окончании ему даже диплома не выдали, а лишь справку о том, что прослушал курс... По распределению попал в Пушкин, в реставрационную мастерскую Екатерининского дворца. Но работать ему предложили не по специальности - реставратором лепных потолков.

Приезжать на работу нужно было рано, к восьми утра, и целый день проводить на стремянке под самыми потолками. На юного реставратора сыпалась сверху доисторическая пыль, от которой у Вити трескалась кожа на пальцах. Его любимое занятие - игра на гитаре - стало напоминать пытку. Пальцы кровоточили. Но он играл каждый день...

К тому времени Виктор уже сблизился с Марианной - женщиной, которой было суждено сыграть в его судьбе весьма значительную роль. Они познакомились на одной из вечеринок у друзей. Стали звонить друг другу, встречаться. Однажды Марианна услышала, как он поет. "...Опять же где-то в гостях у Вити в руках оказалась гитара, - рассказывает она. - Помню, я испугалась - мне уже приходилось выслушивать сочинения моих разнообразных знакомых. Ничего, кроме тихого ужаса, я при этом не испытывала. Но Витю, после того как он спел своих "Бездельников" и "Солнечные дни", захотелось попросить спеть еще..." Так неожиданно, так свежо было то, что услышала Марианна. Она стала помогать Цою в работе и участвовать в мытарствах, выпадающих на его долю. Работа в цирке, где Марианна была декоратором и костюмером, отошла на второй план. Надо сказать, что Цою вообще везло на людей. В начале своей карьеры он познакомился с Борисом Гребенщиковым, который сразу сумел распознать в начинающем авторе подлинного мастера. Вот как тот описывает их первую встречу. "Познакомились мы... в электричке, когда ехали с какого-то моего концерта в Петергофе...

Витька спел пару песен. А когда слышишь правильную и нужную песню, всегда есть такая дрожь первооткрывателя, который нашел драгоценный камень или там амфору Бог знает какого века - вот у меня тогда было то же самое. Он спел две песни. Одна из них была никакой, но показывала, что человек знает, как обращаться с песней, а вторая была "Мои друзья идут по жизни маршем". И она меня абсолютно сбила с нарезки. Это была уже песня, это было настоящее. Когда через молоденького парня, его голосом про ступает столь грандиозная штука - это всегда чудо. Такое со мной случалось очень редко, и эти радостные моменты в жизни я помню и ценю. Это и определяло наши отношения". Борис познакомил Цоя и Рыбина с директором первой Ленинградской независимой студии звукозаписи Андреем Тропилло. В этой студии родились первые альбомы "Аквариума". Здесь же был записан первый альбом "Кино". Это был знаменитый альбом "45", в котором кроме Вити участвовали Алексей Рыбин в качестве гитариста и все музыканты "Аквариума", в том числе и сам Борис.

Шел 1982 год. "Витя так достал своего мастера-начальника абсолютно наплевательским отношением к монархическим потолкам,- пишет Марианна, - что тот отпустил юного реставратора на все четыре стороны. И дальше его занесло в какой-то садово-парковый трест, где он резал скульптуру для детских площадок. Тоже не особенно усердствуя. Он тогда больше увлекался резьбой нэцке и делал их настолько , ab%`a*(, будто учился этому искусству долгие годы у восточных мастеров..." На последнем обстоятельстве хотелось бы остановиться особо. Несмотря на то, что Цой, как говорится, был чистой воды ленинградец, наличие восточной крови все-таки повлияло на его натуру. Виктора всегда притягивал Восток. Во время съемок кинофильма "Игла", в котором он играл главную роль, в Алма-Ате, Цой подолгу просиживал в корейском ресторанчике. И хоть писался по паспорту русским, с удовольствием общался с соплеменниками своего отца. Ему очень нравились японцы, их культура. Побывав позже в Стране восходящего солнца, он был в восторге. Виктор и раньше увлекался японской поэзией, много читал. Но теперь чувства его воплотились во вполне осязаемые образы. Он понял и принял восточную культуру. Нэцке - резные фигурки из дерева, которые он щедро раздаривал друзьям, до сих пор хранятся в их семьях, как самые дорогие реликвии. Самостоятельная жизнь Цоя оказалась куда как более сложной и проблематичной, чем под родительским кровом. Им с Марианной приходилось часто менять квартиры. Денег не хватало. Виктор маялся на работе, мечтая уйти в кочегары или сторожа, где работа - сутки через трое.

А еще нужно было добиваться "литовки" новых текстов, т. е. официального разрешения на их исполнение. Если учесть, что официоз сохранял стойкое неприятие рок музыки, можно представить, сколько это стоило нервов и сил. Ко всему прочему, у Цоя ничего не несчастных людей, попавших в эту больницу, о практике делать уколы исподтишка спящим и прочих вещах, безответственности и нечестности. Это все по проше ствии времени потихоньку исчезает из памяти. Помню только, что лечащий врач с маниакальной настойчивостью принялся выискивать изъяны психики пациента или же вывести его на чистую воду как симулянта. Его страшно раздражало, что он молчун. Но Цой упорно не отвечал на его вопросы - просто в силу природного характера, а не оттого, что хотел подразнить. Их единоборство продолжалось почти шесть недель. Наконец врач сдался, и Витю почти прозрачного выписали на волю..." Через несколько месяцев после этого Марианна и Виктор подали заявление в загс, и 4 февраля 1984 года их объявили законными мужем и женой. Полоса неудач заканчивалась. Наконец определился и состав группы "Кино". У Гребенщикова Цой познакомился с интересным и способным басистом Александром Титовым. Предложил ему поучаствовать в записи очередного альбома, и тот согласился.

Так, буквально за две-три недели, в студии Андрея Тропилло родился новый альбом "Начальник Камчатки", который по каче ству значительно превосходил два предыдущих - "45" и "46". А вскоре в группу пришел еще один музыкант - Георгий Гурьянов (Густав) и мучительный процесс оформления был завершен. Выступление "Кино" на рок-фестивале поистине было триумфальным. "По-видимому, - писала Марианна, - мучительный период неудач сыграл положительную роль. Наконец все, как говорится, срослось, и Цой показал, на что он способен". Кроме всего прочего, сбылась давняя мечта Виктора - он таки сумел найти себе временную необременительную работу - стал кочегаром котельной. Потом об этой стороне его жизни сложат легенды. Его поклонники сделают из кочегарки нечто вроде музея. Но тогда это был просто спасительный выход - чтобы, не переступая закон, профессионально заниматься любимым делом.

У Цоя появилось время для дальних поездок. Он едет вместе с Майком (Михаилом Науменко) в Свердловск. Затем, уже один, в Новосибирск, где с успехом выступает в Академгородке. К осени 1985 года у Цоя созрел материал очередного альбома - "Ночь". Правда, тогда запись так и не довели до конца из-за каких-то капризов звукорежиссера. "Ночь" выйдет в свет только в следующем, 1986 году. А тогда Виктор махнул рукой и записал в домашней студии своего приятеля Алексея Вишни другой альбом, получивший название "Это не любовь". Благо материала у Цоя набралось больше чем достаточно. 26 июля 1985 года у Виктора и Марианны родился сын, которого назвали Сашей. Виктор очень радовался рождению мальчика. "Пришел задолго до выписки, - вспоминает Марианна, - и был первым среди молодых отцов...

Начались нескончаемые хлопоты. У меня было плохо со здоровьем, а Витя целыми днями стирал пеленки и по ночам играл на гитаре в кухне..." В то время слава уже "нашла" Цоя. Он играл много акустических концертов и ездил в разные города. Но все равно приглашений было гораздо больше, чем он мог принять. Каждый новый концерт превращался в творческую встречу, где высказывались, задавали вопросы. Слушатели хотели побольше знать о нем. Но вот парадокс: популярность Виктора росла как снежный ком, а пресса и телевидение хранили "гордое молчанье". Впрочем, Цой не слишком расстраивался по этому поводу. Он не любил давать интервью не только потому, что был молчуном. Виктора раздражало произвольное толкование его мыслей, когда из-под пера журналистов выходило совсем не то, что он хотел сказать... В этот же период Цоя впервые приглашают для съемок в кино. Сделать о новой группе фильм вызвался студент-пятикурсник режиссерского факультета Киевского института культуры Сергей Лысенко.

Было это чернобыльским летом 1986 года... В Киев "Кино" прибыло в полном составе, который так долго и тщательно подбирал Цой: он сам - гитара, вокал: Юрий Каспарян - гитара: Игорь Тихомиров - бас-гитара: Георгий (Густав) Гурьянов - ударные. Эти четверо, по свидетельствам очевидцев, были тогда монолитом. У них все было вместе, все общее. И тогда, в трагическом 86-м, не убоявшись Чернобыля, они в один голос дали добро на съемки никому не известному режиссеру. Сточки зрения кинокритиков картина "Конец каникул" может показаться наивной и даже дилетантской. Ее нельзя сравнивать с "Ассой" или с "Иглой", где Цой выступает вполне профессиональным актером. Но именно с этого фильма началось увлечение Виктора кинематографом. Никто не думал, что для него оно окажется настолько серьезным, что потом, на время съемок в "Игле" у Рашида Нугманова, он откажется от концертной деятельности и всецело посвятит себя работе в фильме.

"Игла" вышла на второе место по прокату среди советских фильмов восемьдесят девятого года. А Цоя назвали лучшим актером года. В "Игле" нашли место песни группы "Кино" из альбомов "Звезда по имени Солнце" и "Группа крови". Жизнь тем временем шла своим чередом. Цой участвовал во всевозможных фестивалях и концертах. Началась эпопея "Камчатки" - той самой котельной, в которую Цоя устроили друзья. Это был своеобразный мини-клуб многих ленинградских рок музыкантов. Там работали и Саша Башлачев, и Слава Задерий. Туда устраивался и Андрей Шаталин - музыкант из группы "Алиса". Они обменивались мнениями, пели, играли, заряжались друг от друга вдохновением. "Место выглядело очень живописно, - вспоминает Марианна, - да и творилось там - дай бог другим кочегаркам! Виктор Цой, уже популярный человек, кидает лопатой в топку уголь! Наш друг Раш (кинорежиссер Рашид Нугманов) как увидел это, так сразу же начал снимать свой фильм "Йя-хха!". Потом Алексей Учитель снимал здесь "Рок" - фильм, в котором приняла участие и я в качестве администратора. В общем, "Камчатка" цвела, и тусовка вокруг нее крепла... Странное и счастливое место!" В октябре 1987 года на концерте в Ленинградском Дворце молодежи Цой впервые появляется вместе с Джоанной Стингрей. Джоанна как истинно предприимчивая американская девушка, увлеченная модой второй половины восьмидесятых на все советское, давно уже дружила с нашими музыкантами и даже выпустила в Америке двойной альбом, куда вошли "Аквариум", "Алиса". "Странные игры" и "Кино". Вскоре она вышла замуж за гитариста группы "Кино" Юрия Каспаряна. А у Цоя с Марианной начался период постепенного отхода друг от друга.

Виктор познакомился в Москве с девушкой по имени Наташа, которую Джоанна с американской прямотой называла его новой женой, хотя Цой так и не расторгнул брака с Марианной, - он очень любил Сашу... В 1988 году Джоанна организовала поездку Цоя и Каспаряна в Америку. Но пока это был частный визит. Зато через год Виктор вместе с Рашидом Нугмановым вновь приезжает в Штаты на премьеру "Иглы". После просмотра Цой с Каспаряном сыграли короткий концерт. Зал был Цой Виктор Робертович не справился с управлением. Смерть В. Р. Цоя наступила мгновенно, водитель автобуса не пострадал..." Судебно-медицинская экспертиза отмечает: "...В. Цой был абсолютно трезв накануне гибели. Во всяком случае, он не употреблял алкоголь в течение последних 48 часов до смерти. Анализ клеток мозга свидетельствует о том, что он уснул за рулем, вероятно, от переутомления". Марианна думает иначе. "Витя шел по жизни на мягких кошачьих лапах, - пишет она, - был крайне осторожен. Я думаю, что он просто увлекся движением - бывает такая эйфория. Ездил он на ста пятидесяти. По всей видимости, нарушение было со стороны Вити, судя по следам протекторов на асфальте. Он врезался в автобус на встречной полосе. Элементарная автомобильная катастрофа. В убийство я не верю". Но как все было на самом деле, теперь уже не скажет никто. Ясно одно - еще одной звездой над Россией стало меньше.